Новому президенту Южной Кореи Ли Чжэ Мену предстоит решить задачу, с которой его предшественник Мун Чжэ Ин не сталкивался: растущее сотрудничество между Россией и Северной Кореей.
Сеул обеспокоен потенциальной угрозой собственной безопасности в связи с крепнущим альянсом между Москвой и Пхеньяном. Финансовая выгода для Пхеньяна, дополненная российской технологической поддержкой, потенциально может нарушить баланс силы на полуострове не в пользу Южной Кореи. Тем не менее, в целом Сеул по-прежнему сохраняет качественное военное превосходство.
Политологи отмечают, что «прагматичный» подход Ли к внешней политике направлен на построение долгосрочного мира на Корейском полуострове. Его стратегия основана на улучшении отношений с Россией и КНДР с целью снижения напряженности — в отличие от «идеологизированной» дипломатии бывшего президента Юн Сок Еля.
Методы Ли и Юна в противостоянии российско‑северокорейскому альянсу диаметрально противоположны. Юн усилил сотрудничество с НАТО, предупреждая о «северокорейской угрозе для Европы». Ли, напротив, делает ставку на торговлю с Россией и односторонние жесты доброй воли в адрес КНДР, рассчитывая, что гарантии выживания режиму в Пхеньяне снизят его мотивацию сотрудничать с Москвой. Примечательно, что Ли не поехал на саммит НАТО, который его предшественник, Юн, посещал три года подряд.
Однако, как показал опыт Юна, жесткий курс не заставил КНДР свернуть дружбу с Россией, хотя комментаторы убеждены что и мягкий курс Ли вряд ли окажется более успешным. Как и в случае с ядерным разоружением, Пхеньян зарабатывает на российском контракте гораздо больше, чем Южная Корея может ему предложить. Так, КНДР получает около $100 млн в год от совместного промышленного комплекса в Кэсоне, а пик гуманитарной помощи Сеула в 2007 году составлял $302 млн. Для сравнения: с 2023 года сотрудничество с Кремлем принесло Пхеньяну $5,5 млрд, плюс ежегодные доходы от совместных проектов, которые оцениваются в $572 млн.
Кроме денег, Ли своей «политикой сближения» еще и снимает для Пхеньяна часть рисков, позволяя ему спокойно продолжать работать с Москвой. Ли пообещал восстановить военное соглашение 2018 года между двумя Кореями и создать совместный военный комитет, чтобы снизить вероятность конфликтов на границе. В отличие от Юна, который отменил соглашение и, как подозревают, пытался спровоцировать КНДР на конфронтацию. Пхеньян, очевидно, предпочитает получать выгоду от союза с Россией, даже несмотря на прежние угрозы смены режима со стороны Юна. Отказ Ли от эскалации уже сам по себе устраняет один из рисков для Севера.
Впрочем, как уверены аналитики, попытки Ли наладить торговлю с Россией могут дать лишь ограниченный результат. Дело в том, что объем двусторонней торговли с Россией сократился с $17,4 млрд в 2021 году до $6,87 млрд в 2024‑м. Торговля Москвы с КНДР, по официальным данным, составила $34 млн, но реальная цифра с учетом бартерных сделок оценивается в $20 млрд, то есть в разы больше, чем с Сеулом. К тому же Северная Корея уже начала строительство первого автомобильного моста через реку Туманная, что само по себе является мощным сигналом к дальнейшему росту торговли с Москвой.
Впрочем, все эти факты не означают, что жесткая линия Юна могла бы радикально изменить отношения Москвы и Пхеньяна. Напротив, его сближение с НАТО только укрепило их альянс.
В итоге, политологи и экономисты считают, что крепнущая дружба Москвы и Пхеньяна уже поставила Ли в почти безвыходную ситуацию: ни жесткий, ни мягкий подход не заставят Пхеньян свернуть дипломатические отношения с Кремлем.